«Наивные путешественники» о смоленских латышах

Немного истории о появлении и жизни жителей Латвии на Смоленщине.

«Латыши появились в Смоленске в начале XX века, во время аграрной реформы Столыпина, но память о репрессиях 1937 года заставила их скрывать, а иногда и забыть свое происхождение

На карте маршрута нашей поездки больше всего вопросов вызывал город Смоленск. Не у нас, разумеется, но у читателей, наблюдавших за подготовкой проекта. И действительно, Смоленску не подходит ни один из атрибутов, которые мы так навязчиво использовали в анонсах: не так далеко, и уж точно не Сибирь. Мало того, к Смоленску и истории живущих там латышей не подходит и образ железнодорожного вагона на рижской станции Торнякалнс, ставшего визуальным символом путешествия «Из Риги в Сибирь».

С этим вагоном вообще любопытно. Конечно, установленный в качестве монумента в память о депортациях из Латвии в 1941 и 1949 годах, он напоминает о страшных страницах в истории появления латышей в Сибири. Однако этот же вагон символизирует и другую волну массовых переселений в Россию: добровольных переселенцев начала ХХ века, получивших землю и подъемные деньги во время аграрной реформы Столыпина и отправившихся осваивать Сибирь в поисках лучшей жизни.

Для тех латышей столыпинский вагон был проявлением заботы со стороны правительства: сообща ехала целая семья со всем своим скарбом и сельскохозяйственной техникой. Олицетворением скотского отношения к человеку столыпинский вагон стал намного позже. Живущие в Смоленской области латыши ближе всего к категории добровольных переселенцев, с той лишь разницей, что приехали они сюда еще до столыпинской реформы. Сразу после отмены крепостного права, а на территории нынешней Латвии она случилась раньше, чем на остальной части Российской империи, латышские крестьяне начали покупать землю под Смоленском. Во-первых, денег у них было немного, а здешние бросовые участки продавали задешево, а во-вторых, близко к родному краю.

Эта близость, да и тот факт, что переселенцы оставались в границах все той же Российской империи, не давали латышам Смоленской области считать себя лишёнными родины: даже для тех из них, кто вовсе не знал латышского языка, переезд стал не вызовом, а лишь выходом, как сейчас модно выражаться, из зоны комфорта.

Купив землю, латышские крестьяне довольно быстро превращали бесперспективные участки в урожайные угодья. Использовали технические новинки, отправляли детей обучаться на агрономов и ветеринаров, выписывали специалистов, да просто не ленились, не имели дурных привычек и ценили свою собственность. В итоге новые переселенцы повсеместно превращались в зажиточных фермеров.

Латышская община росла и процветала: строились школы, проводились лютеранские богослужения, был даже национальный театр со своим помещением и успешными гастролями.

Когда я выше разделил российских латышей на категории в зависимости от того, добровольно ли они оказались на новом месте или были насильно высланы, то это было не пустой условностью. Эти две категории различаются еще и по тому, как каждая из них относится к бывшей родине, и кем сама родина их считает. Для добровольных переселенцев Латвия — просто географическое понятие, их родиной давно стала Россия, а знание латышского языка, культуры и традиций — это просто небольшое отличие от соседей. И Латвия на государственном уровне о них сильно не переживает: сами уехали, сами и живите дальше. Депортированные латыши и их потомки видят в Латвии потерянную родину, которой их лишили насильно. Да, они тоже приняли страну проживания, любят ее, но их объединяет прошлая трагедия и память о ней.

В жизни латышей Смоленщины тоже случились страшные трагедии, вот только последствия не объединили потомков, а напротив — память о репрессиях заставила их скрывать свое происхождение, адаптировать фамилии под русское звучание, а многие теперь и вовсе не догадываются о своих латышских корнях.

Первые беды принесли раскулачивание и коллективизация. Латышские хозяйства были зажиточны, жили по хуторскому принципу и вступать в колхозы не собирались. Начались аресты, ссылки и казни. Но если эти репрессии не были направлены конкретно на латышей, то вторая волна террора носила ярко выраженный национальный характер. В 1937 году латышей в Смоленской области арестовывали и расстреливали по указу о ликвидации латышской контрреволюционной организации.

Все это привело к тому, что некогда одно из самых больших латышских землячеств России практически исчезло. Нет, наших соотечественников в Смоленске и области по-прежнему много, но они уже не живут диаспорами в деревнях и селах, как это было до коллективизации, а страх репрессий до сих остается на генетическом уровне и передается новым поколениям латышей, хотя для таких опасений и нет поводов.

Но при этом в Смоленске есть латвийское землячество «Сакнес», широко известное среди наших бывших соотечественников по всей России своей активной деятельностью.»

http://ru.sputniknewslv.com